Севастьянов родник с. Летки

Его Величество – Севастьянов родник!

По одной из легенд родник был обустроен добрыми людьми где-то в 1640 году. То есть одновременно с началом поселения под названием Летки, что с мордовского означает болотистое место. Правда, болотистая местность была лишь близ склона горы, которая скобкой огибала огромную равнину с севера-запада, защищая ее в зимнее время от ледяных ветров. Тут, на равнине, и вырастет постепенно большое русское село.

А начиналось все с родника. Их потом под склонами горы обустроят еще с десяток. Но этот, Севастьянов – особый. Потому что первый. Но не только: поселению быть тут, указал он – вот что главное.

По этой самой легенде, дело обстояло так: местность наша, то есть край мордовский, несказанно богат был лесами, озерами и массой малых и средних речушек, а кругом, сколь глазу охватить – заливные пастбища, разнотравье, густая и высокая трава, среднего жеребенка не видно. Другая особенность – селений мало – на сто верст одно. Может, по этой причине шли через эти места и конные казаки, и пешие ватаги, бежавшие от помещиков с других земель, в поисках удобного для житья места, пока еще никем не занятого. Так было и в том памятном году. Шли ходом конные казаки. Ночь застала на горе, близ леса, рядом с пастбищем. Запалили быстро костры, провизию на кон поставили. О воде речь зашла. Поднялся один из пришельцев – высоченный под два метра, плечистый и сухопарый, и уже с молодой курчавой бородкой, казак Севастьян Долгов. «Пойду водицу поищу, под берегом родниковые жилы быть должны». И нырнул в заросли, цепляясь за ветки, спустился в низину. Бугор изгиб тут сделал и ложбинку проторил, от которой мокреть вокруг. Севастьян, было, увяз в болотце, но резко прыгнул вверх и увидел чудо: из расщелины горы, спрессованной из глины, песка и мелких разноцветных камушек, лениво и мощно пульсировала струя - хрустальной чистоты вода. Падая, струя со временем, смыла песок и камушки, сотворив небольшую колдобину, которая доверху была заполнена водой, и несмотря на то, что в нижней части от нее, извиваясь, уходил ручеек, вода в колдобине не убывала.

Не удержался Севастьян, снял картуз, опустился на колени, трижды перекрестился и промолвил: «Спасибо тебе, матушка-земля. Чудо творишь». Нагнулся, зачерпнул полные ладони воды и жадно выпил. Холодна была вода – зубам больно, но пилась легко и вкуса была особого. Приложился раза три, почуял – с каждым разом тело легчало, будто и не было стокилометрового дневного перехода. Встал, еще раз поклонился роднику и скорей к мужикам добрую весть сказать. Похватали казаки ведра, лопаты, топоры – и туда.

Сперва на вкус каждый водицу опробовать спешил. Ладошки подставляет, наполняет и жадно прильнет и раз, и два, «ох, хороша», - сметая капельки с бороды, крякнет каждый. Потом начерпали ковшом ведра. Отослали троих унести воду к костру.

Потом – за работу: одни копали вглубь и вширь колдобину, другие готовили сруб; третьи отводной канальчик торили. Дружной, да умелой работой, пожалуй, за час-полтора родник был готов. Подождали пока муть отойдет, когда опять хрусталем заблестит водица, тогда еще раз выпили. Теперь уже за здравие чудо - родничка. «Назвать родник-то надобно, - сказал старшой, - имя ему дать. Севастьян его нашел. Так его и назовем – Севастьяновым».

Подивились, уходя казаки, райскому месту, которым родничок окружен. Кругом – вековые липы, дубы, березы, тополя, огромные кусты черемухи, диких яблонь. Со всех сторон родник защищен. И горой, и «зеленой шубой». Нигде такого не видали. Разговор о роднике продолжили за ужином. Лишь один казак, хворый Ермолай, в стороне стоит. Брюхом бедный мается. Принудили его выпить. «Попробуй! Брюхо твое враз поправится». Послушался Ермолай, испил не спеша кружку – хуже не стало. Ложась спать, еще пригубил. Утром стал веселый: «А правда, мужики, в брюхе-то полегчало».

Разговор у костра шел более серьезный. «А не встать ли здесь на житье. Место уж очень удобное». Вставлял свое слово каждый. Так и порешили. С утра свои метки стали ставить: где чьему месту быть. Севастьян забил свой кол недалеко от родника, внизу горы. Где она когда-то «съехав, терраску образовала гектара на три. Для хозяйства в самый раз».

И застучали топоры, завизжали пилы, начали избы рубить, да на место ставить. Послали гонцов в родные места, чтобы домочадцев сюда доставить, к зиме подготовиться. Севастьян свою избенку смастерил одним из первых: молодой, силища редкая, да руки золотые. К осени молодуху привез - Варвару, подстать самому –рослую и красивую.

Стал с той поры род Севастьяновых это поместье веками держать. Считай лет 300. Еще перед войной, жив был шестой по счету праправнук Севастьяна Андрей. В колхоз не вступал. Своим семейством жил. Лапти искусные плел. Как придет воскресенье, на палку нанижет штук 50 лаптей – и на базар, в Шайгово. Оттуда навеселе придет. Всякие другие дела искусно справлял: дуги, телеги, сани, ткацкие станки, ступы, лукошки и т.п. Но особая его забота была – родник. За ним, как за ребенком. Сруб всегда чист, вода изумрудная, стек – по всем правилам. Рядом с творилом лавочка врыта – для отдыха людям. На откидной крышке берестяной ковшик, на суку от клена – второй, запасной.

Перед войной не станет Андрея, за ним, через год, уходит из жизни и его верная спутница Настасия.

С той поры, лет пять, их изба будет еще жить, но стояла с заколоченными окнами. А потом как-то сразу исчезла. На нужды колхоза, разговор был.

А родник жил, как и 350 лет назад, поил лечебной, особого вкуса, серебряной водицей, считай, пять-шесть поколений леткачей. Делает это и сейчас.

И не только леткачей. Многие из земляков, живущих в городе, зная истинную цену этой божественной влаги, едут за 50-60 километров из Саранска, других мест, прихватив побольше емкостей, чтобы подольше хватило.

Несколько раз сруб меняли. Чистили чрево. За этим зорко и ревностно следят жители улицы Молокановка, которая одним концом упиралась в родник. Хотя дорожка к нему, правда, идет еще через речку, по мостику, да потом метров в тридцать по незарастающей никогда, протоптанной тысячами ног, тропинке. Гладкая и чистая она даже в зимние бураны. Держать родник в таком виде стало традицией, долгом и честью жителей улицы Молокановка. Даже в тяжкое военное время отношение к нему было повышенным, как к кормильцу и поильцу. Больше того, родник в те годы, помню, был местом сбора людей.

В засушливое лето, украдкой от сельских властей, в ночное время местные монашки служили молебен, прося у Бога дождя; в другое время – чтоб немца быстрей разбили, да живыми возвратились домой мужики; чтоб хворьба село обошла. Всему тому был родник не только свидетель, но и участник. Живой он. Все помнит. И все знает. Земляки, разлетевшиеся за годы по стране, приехав в отпуск, идут к роднику «повидаться», поклониться, поднять за его здоровье «чарку», наполненную его изумрудной водой.
В последнее время, в это удушливое, как Божье наказание, жаркое лето, занемог и родник. Не водой. Нет. Мощная жила, назло напасти, «работала» с утроенной силой, чтобы помочь людям выжить. Причина была в другом – износился сруб, вот-вот рухнет. Люди, не мешкая, пошли к главе села. Тот отреагировал быстро: «Завтра же привезем асбестобетонное кольцо, сруб выкинем, а его вставим».

«Нет! – сказали люди. Не нужна нам бетонная лохань, чтобы потом из нее лакать. Ты нам давай два дубовых хлыста, а сруб срубим сами. Не дадим умереть Севастьянову роднику». И настояли на своем. Быстро сколотили бригаду добровольцев. Инициативную группу возглавила вездесущая учитель-ветеран Н. М. Нелепина. Собрали на расходы деньги. Сруб рубили два мастера – Александр Дудин и Федор Хорошев, но во всем комплексе работ участвовали еще 6 добровольцев: В. Воробьев, В. Притворов, А. Нелепин, М. Захарова, Т. Дудина.
Через неделю Севастьянов родник предстал перед людьми в новом одеянии, гордясь тесовыми, из дуба светло-коричневыми боками сруба; новой крышкой, скамейкой для отдыха, кружкой, чтобы напиться путнику. И над всем этим, в том уютном уголке, в окружении вековых берез, дубов, лип и тополей, где живет родник, вдруг перепутав весну с летом, запел соловей. И это прозвучало гимном божественному источнику – Его Величеству, Севастьянову роднику.

Леонид Кичев,
кандидат исторических наук,
член Союза журналистов России.
с. Летки. 2010 г.